Отправлено: 15.05.06 13:14. Заголовок: Влияние глобализации на сферу литературы и науки о ней

Толстанова, М. В. Влияние глобализации на сферу литературы и науки о ней [Текст] / М. В. Толстанова // Постсоветская литература и эстетика транскультурации: жить некогда, писать ниоткуда / М. В. Толстанова. - М., 2004. - С. 76 - 88.



Процесс глобализации несомненно оказывает самое непосредственное влияние не только на искусство, литературу, культуру повседнева, но и на сами институты гуманитарных наук, на предметы и методологию их исследования, ставя под вопрос их существование в прежнем виде и ведет объективно к междисциплинаризации знания, к тому, что сегодня уже нельзя писать о той же литературе, не разбираясь в социологии, философии культуры, истории, антропологии или даже экономике. И, однако, во многих гуманитарных науках и, в частности, в том же литературоведении сам термин ''глобализация'', как и исследование ее многостороннего воздействия на культурный или литературный процесс - получает признание сравнительно медленно. Само по себе это странно, ведь институт письменности и, позднее, литературы весьма активно содействовал процессам модернизации и глобализации. Важный момент, уже на раннем этапе связывавший процессы глобализации со сферой словесности и позднее литературы, это, несомненно, изобретение книгопечатания в 1456 году, своего рода аналог цифровой революции в XX веке, о чем неоднократно писали многие исследователи.

В России, и особенно в академической науке, большинство ученых, занимающихся литературой и искусством, просто отмахивается от этой проблематики, бездумно повторяя затверженные полвека назад культурно-реакционные сентенции, напрямую связанные с иными, не сегодняшними скоростями и логикой возникновения, бытования, смены культурных и художественных форм, вроде того, что ''литература должна устояться, прежде чем стоит браться за ее изучение'', ''различные современные формы массовой культуры вовсе не имеют отношения к искусству'' и т. д. Этот неотрефлексированный традиционализм выглядел бы простительным анахронизмом, если бы не был столь воинствующим, а для отечественной исследовательской культуры, просто губительным, поскольку он абсолютизирован и не занимает определенной ниши, как это происходит в других научных сообществах, но продолжает насаждать монотопическое мышление и подавлять любые альтернативные модели. Теоретическая и критическая рефлексия у нас, к сожалению, часто, хотя и не всегда, не поспевает за искусством, литературой, культурой. Отсюда лакуны, провалы умолчания, отсутствие адекватной терминологии и понятийного аппарата.

С другой стороны, очень редко глобализация получает толкование применительно к сфере литературы, искусства и рефлексии о них в самих дискурсах глобализации - как апологетических, так и критических. Этому есть простое объяснение. Для приверженцев теорий глобализации, к примеру, наука о литературе - не более чем пережиток прошлого, контекстуально обусловленный западноевропейским локалом, просветительскими и позднее позитивистскими идеологиями, определенной социополитической системой. Смена или в некоторых случаях отмена практически всех элементов, в свое время приведших к созданию литературоведения как науки - от модели нация-государство и дискурсов национальной традиции, языка, этноса, до понятия ''мировой литературы'', по необходимости приведет, согласно этой логике, к быстрому исчезновению самой дисциплины литературоведения в эпоху глобализации. Литература же, если она не исчезнет, вполне в русле успевших канонизироваться в ускорившемся темпе конца XX века, культурно-критических представлений, оказывается интересна только как продукт и симптом культуры и определенных идеологических практик.



Культурологизация науки о литературе?
Характерную позицию, выражающую острый конфликт между теориями текстуальности и контекстуальности, представляет исследователь Р. Недерсоль, который отмечает справедливо угрозу глобализации самому институту литературоведения. Но при этом его мысли о борьбе с дурными сторонами глобализации посредством возрождения традиционной литературной теории выглядят
все же несколько утопически . Nethersole, R. Models of globalization [Text] / R. Nerthersol // PMLA. - 2001. - Vol. 116. - P. 646.e Сокрушаясь по поводу того, что литературоведение растворилось внутри общей культуры, в то время как социология, философия и культурология всячески используют литературный текст в качестве иллюстрации тщетности попыток выстроить универсальные системы понимания и познания, Недерсоль предлагает литературоведению вернуться к пресловутой практике медленного, внимательного чтения и попыток соединить те разрывы, лакуны и пропасти, которые создаются искусственно нанесенными границами на карте глобализации. Ученый ищет человеческое ''единство будущего не в политических и религиозных идентитетах, как универсальном средстве против глобализации,
а ...в литературном тексте ''. Nethersole, R. Models of globalization [Text] / R. Nerthersol // PMLA. - 2001. - Vol. 116. - P. 646.e На мой взгляд, подобный выход вряд ли адекватен сегодняшней ситуации. Но он симптоматичен, как знак неспособности традиционной литературоведческой науки выдвинуть адекватное осмысление процессам культурной глобализации, как они выразились в литературе и в кризисе науки о ней.

Недерсоль кроме того, справедливо связывает биографический поворот в литературе и литературоведении в последние два десятилетия XX в. с подспудным желанием укоренения, проигрывания заново взаимоотношений своего ''я'' с прошлым и с традицией. Но весьма характерно, что начав с попытки отрицания культурологического уклона современного изучения литературы, он неизбежно приходит к культурологической и отчасти семиотической модели позиционирования литературоведения на границе дискурсов и, более того, приводя в заключение статьи цитату из романа южно-африканского нобелевского лауреата 2003 года Дж. М. Коэтси ''Жизнь животных'', где переосмысляется понятие телесности и категория человеческого, Недерсоль перечеркивает собственный вывод о панацее литературной теории, поскольку эти слова явно продиктованы основательных знакомством писателя не с литературоведческими работами, а с концепцией биополитики и биовласти Мишеля Фуко и ''Манифестом киборга'' Доны Харауэй, в котором говорится, в частности, о стирании границы между человеческим, животным и машинным под воздействии компьютерной симуляции, меняющей понятие телесности, а значит, возвращает нас снова к школе культурной критики, частью которой неумолимо становится сегодня и наука о литературе . Nethersole, R. Models of globalization [Text] / R. Nerthersol // PMLA. - 2001. - Vol. 116. - P. 646.e Недерсоль вынужден признать, что за последние десятилетия XX века кафедры национальных литератур ведущих мировых университетов стремительно закрывались и сокращались по всему миру, в то время как количество междисциплинарных гуманитарных научных институтов и групп культурологического, социологического уклона - столь же стремительно росло. И это тоже знак глобализации. Ламентации по поводу культурализации литературоведения наводняли многие страницы научных изданий и слышались с трибун конференций в последние десятилетия XX века. Так, в 1986 году тогдашний президент Ассоциации Современных Языков США Хиллис Миллер, странным образом противопоставляя язык и социологию, теорию и культуру, с тревогой говорил, что ''за последние годы в исследованиях литературы произошел внезапный, почти повсеместный отказ от теории - в смысле ориентации на язык как таковой - и столь же повсеместный поворот к истории, культуре, обществу, политике, институциям, классовым и тендерным условиям, социальному контексту,
материальному базису ''. Miller, J. H. Presidential address. The triumph of theory, the resistance to reading and the question of the material base [Text] / J.H. Miller // PMLA. - 1987. - Vol. 102. Характерно, что уже через несколько лет его место занял приверженец изучения тех самых институций и идеологем - Эдвард Сайд, сторонник открытого канона и фигуры вечно мигрирующего литературоведа-космополита. Большая часть, скорее право- чем лево-либеральных ученых Западной Европы, США, да и остального мира, оказались в положении главного героя одного из последних тревожно автобиографических романов все того же Коэтси - ''Бесчестье'', из преподавателя литературы и автора невостребованных книг о Байроне и английском романтизме, превратившегося в ассистента кафедры речевой коммуникации в почти сюрреалистическом постапартеидном обществе, где ему, увы, места не нашлось.

Для российского научного сообщества осмысление процессов современной культуры и литературы, где проявления глобализации воспринимались бы не только сугубо отрицательно, но и конструктивно, пока не характерно. Само резко негативное отношение к глобализации объясняется не только ''квасным патриотизмом'', но и своего рода отторжением любого универсалистского проекта, поскольку всем еще памятны советские глобальные претензии на овладение будущим. Вместе с тем, засилье высокого постструктурализма, и тем более деконструкции, не стало неотъемлемой частью литературоведения в нашей стране, оставшись для большинства ученых лишь подозрительной диковиной. Поэтому следующий этап, на который намекал X. Миллер в своем выступлении, выразившийся в попытке дальнейшего деления, специализации, в прикладном понимании деконструктивизма и в неприемлемом для ученого стремлении применить его к изучению конкретных культурных практик, тоже вызывает у российских исследователей подозрение и отторжение. С одной стороны, срабатывает отрицательная реакция нашего литературоведения на теоретизирование вообще и постмодернистское в частности. С другой стороны, недавно освобожденное от гнета советской идеологии сознание постсоветского литературного критика невольно склонно скорее к тем направлениям, которые не желали видеть ничего кроме эстетической ценности текста, воспринимаемого в романтическом ключе.



Другие аспекты влияния глобализации на литературный процесс
Массовая деколонизация середины XX века не изменила эпистемологической, культурной и даже экономической логики колониальной стороны модерности. Но не изменила она и логики поведения и конструирования автообразов большинства империй - бывших и нынешних. И только учет сложного взаимодействия этих факторов - имперского и колониального - способен помочь составить более точную и богатую картину современности. Особенно интересна в этом смысле попытка сопоставления трансимперских, трансколониальных и транснациональных явлений в современной литературе самых разных локалов не по принципу абсолютного сходства или различия, а на основе поиска неких общих категорий, метафор, образов, вокруг которых строятся эти зачастую очень разные дискурсы - как философские, так и художественные. Это связано с тем, что живя и творя в разных локалах, вырастая из разных традиций, в том числе и национальных, и философских, и этно-культурных, многие транскультурные писатели обращаются к одним и тем же проблемам, темам, и образам, не потому, что существует телепатия духа, а потому, что они не могут избежать логики модерности, против которой или в сторону обнажения которой в большой мере и направлено их творчество. Так, ни один не может избежать проблемы внедомности, переосмысления национального метарассказа, определения отношения к западной эпистемологии / эстетике и, конечно, к самой глобализации.

Важный аспект глобализации в сфере литературы и искусства, связанный как с транскультурными тенденциями, так и с общей установкой на дальнейшую трансдисциплинаризацию гуманитарного знания, это актуализация интермедиальности и проницаемости границ между разными языками искусств. Ведь ни для кого не секрет, что в конце XX века заметно ускорился процесс синтеза искусств и усложнения форм медиальности. Сегодня при общей тенденции к технизации искусства, строгое деление на визуальное и вербальное, образ и слово - оказалось размытым, имеет место особая синергетика (скажем, сложные взаимодействия киноряда и литературного текста), актуализируются гибридные - и в культурном отношении, и в смысле медийности тексты с усиливающейся визуальной ориентацией - живопись, фильм, иллюстрированный текст, вербальный текст, основанный на игре с визуальной традицией и т. д. В искусстве конца XX в., по словам Ю. М. Лотмана, ''глобализируется'' сам текст, причем ''текстовый контрапункт эпохи'' уравновешивается автоматизацией значимых единиц текста и их абсолютизацией и самодовлеющей самодостаточностью, будь то глава в романе, стих, слово, фонема, кадр в фильме, движение в танце . Лотман, Ю. М. Семиосфера [Текст] / Ю. М. Лотман. - СПб. : Искусство, 2000. - С. 609. В этом наблюдении Ю. Лотмана, казалось бы, очень далеком от проблем современности, ощущается, тем не менее, характерная для логики глобализации и уже отмеченная мной выше, особенность совмещения, игры, взаимодополнительности глобального и локального, большого текста и фрагмента.

В массовой культуре на сегодняшний день практически не осталось авторов, которые бы создавали свои произведения без оглядки на теорию, пусть порой и порядком упрощенную и искаженную, коммерциализированную миром глобализации. Тотальное воздействие постмодернизма привело к тому, что философско-эстетическая рефлексия обязательно включается в текст, художественное как бы растворяется в эстетическом. Даже так называемые неотрадиционалистские и якобы миметические произведения обманчивы и на поверку оказываются лишь стилизациями, симулякрами часто без реальной референции.



Между унификацией и транскультурацией.
Cоотношение ''старой'' литературности и ''новых'' коммуникативных моделей интернета и массовой культуры
Унифицирующий аспект культурной глобализации, связанный с доминированием определенных ''центров'' мирового Севера (прежде всего, США, но также и нескольких стран Западной Европы) и, соответственно, с их эпистемологическими и языковыми традициями, в сфере художественной литературы выражается, в частности, в количественном преобладании англоязычного материала, что связано с характерной для глобализации тотализацией англо-саксонских моделей и, соответственно, международного английского. Унифицирующая тенденция, если говорить о литературе, стремится к тексту, лишенному национальных и культурных особенностей, примет топоса и времени. Идеалом в данном случае может выступить некий ''интернет-текст'', созданный неизвестно где, неизвестно кем и неизвестно для кого предназначенный, что кардинально меняет привычные взаимоотношения текста и контекста, которые можно вкратце определить как текст вне или без контекста или же текст, функционирующий в любом контексте.

Ю. Лотман, как известно, описывал процесс взаимодействия текстов разных культур как вынимание текста или любого культурного артефакта из одного контекста и помещение его в другой, где он обрастает дополнительными смыслами, усваиваясь или отторгаясь культурой.

''Развитие культуры, как и акт творческого сознания, поэтому есть акт обмена и постоянно подразумевает другого - партнера в осуществлении этого акта. Это вызывает два встречных процесса. С одной стороны, культура постоянно создает собственными усилиями этого ''чужого'' - носителя другого сознания, иначе кодирующего мир и тексты. Этот создаваемый в недрах культуры - чаще по контрасту с ее собственными доминирующими кодами - образ экстериоризируется ею вовне и проецируется на все вне ее лежащие культурные миры. С другой стороны, введение внешних культурных структур во внутренний мир данной культуры подразумевает установление с нею общего языка, а это в свою очередь требует их интериоризации. Для того чтобы общаться с внешней культурой, культура должна интериоризировать ее образ внутрь своего мира. Процесс этот неизбежно диалектически противоречив. Внутренний образ внешней культуры обладает языком общения с культурным миром, в который он инкорпорирован. Однако эта коммуникативная легкость связана с утратами определенных, и часто более ценных ... качеств
копируемого внешнего объекта ''. Лотман, Ю.М. Семиосфера [Текст] / Ю.М. Лотман. - СПб. : Искусство, 2000. - С. 610 - 611 Эти интересные размышления Ю. Лотмана, имеющие прямое отношение к коммуникативной пробуксовке современной постсоветской культуры, можно применить и к трактовке изменений условий коммуникативных процессов эпохи глобализации вообще, когда на взаимообмен текстами в широком смысле оказывает сильное влияние не только логика транскультурности, где выстраивание своего собственного отличия и сходства и принадлежности определенной традиции ведется по вненациональным принципам, но и логика и метафорика киберпространства. Во всемирной паутине интернета создается иллюзия того, что ''процесс'' целиком поглощает ''пространство'', тем самым в определенной мере отрицая его, совмещая технологический и рыночный аспекты коммуникации. Интернет, как структура без содержания, форма, внешне лишенная четких и привычных границ, которые предлагает традиционное печатное издание и, в частности, книга, несомненно, меняет способ передачи и восприятия информации. Тем самым разрушаются пространственно-временные отношения, на которых строились до сих пор коммуникативные модели. Почти в полной мере повторяя логику детерриторизации, киберпространство объективно стремится к исчезновению понятий ''здесь'' и ''теперь'', которые все реже проявляются в определенном и раз и навсегда данном локале и посредством определенного голоса, который выражает говорящего и пишущего субъекта коммуникации. Метафора интернета в этом смысле выражает одновременно пустоту и беспредельность киберпространства, а его незримо присутствующая цифровая мембрана отделяет физическое от виртуального существования и в какой-то мере стремится к отрицанию самой дихотомии реального и воображаемого, переходя в область гиперреальности. Всемирная сеть, как воплощение идеала глобализации, действительно не обладает ни центром, ни периферией, но только точками интенсивности, полями собирания и обмена информацией, в этом смысле являясь самым ярким проявлением воплощаемости, материализованности (пусть и виртуальной) глобалистского проекта. Здесь глобализация потенциально исключает и авторство в прежнем понимании, и права собственности, и цензуру, как они существовали в мире книжной культуры. Мир киберпространства, в котором технологии сращиваются с коммерциализацией, оперирует лишь категорией количества, принципом обладания, деля мир на тех, кто имеет доступ к интернету и тех, кто не имеет, или же, тех, кто пользуется интернетом как образовательной силой, и тех, кто бездумно играет в компьютерные игры. Тем самым по существу воспроизводится на новом витке старое представление о развитых и неразвитых - в данном случае, в информационном смысле - странах и культурах. Симон Дюринг верно отмечает, что ''абсолютно радужная технократическая оценка глобализации посредством скорости, коммуникационных технологий, отрицания пространства и т.д. недооценивает ее способности вновь и вновь воспроизводить типично колониалистские столкновения и взаимодействия, которые не исчезают, а скорее обостряются
в эпоху глобализации ''. Гуссерль Э. Кризис европейского человека и философия [Текст] / Э. Гуссерль // Культурология. ХХ век. Антология.- М., 1995. - С. 304 Не остается ли при этом логика прежней - ведь порождение текстов и смыслов в интернете ведется чаще всего из технологически развитых центров и, прежде всего, из США. Вместе с тем, парадоксально, но нередко именно посредством интернета ''субалтерны'' получают доступ к дискуссиям по поводу глобализации, своего нового места в мире, хотя чаще всего это именно номинальный доступ, а не настоящее право голоса или участия, поскольку альтернативные СМИ, множащиеся в интернете, не имеют реального влияния на властные структуры. Парадокс интернета заключается, вероятно, именно в том, что он вроде бы преследует целью раскрытие возможностей самовыражения разных культур, но в силу особенностей глобализации, объективно ведет к редукции культурного многообразия и нивелированию локальных особенностей и к воспроизводству старых принципов доминирования.

Нажатие на клавишу открывает нам безграничную библиотеку, которую Ж. Деррида назвал космической, а У. Эко - мировой. И все ее тексты аморфны и не подчиняются жестким жанровым и видовым классификациям книжной культуры и существуют вне привычных локальных контекстов, потому что в логике киберпространства отменяется сама необходимость реконтекстуализации, как и разрушается возможность коммуникативной передачи опыта, традиции, преемственности. В интернет-тексте - как художественном, так и ''притворяющемся'' информативным, происходит важнейший смысловой сдвиг при сохранении внешней метафоры книжной культуры, которой следуют и интернет-тексты. От воплощенного авторского голоса, который выступает авторитетом высказывания, отвечает за него, мы постепенно переходим к интерактивной форме контроля и повествованием, сюжетом, идентичностью - в том числе и во вполне реальной сфере моделирования жизни путем набора манипуляций. Но парадоксально, такой интернет-текст все равно в конечном счете соответствует понятию литературного авторства. Метастазирующий гипертекст со своей свободной коммуникацией скрывает и прячет изменения, происходящие, когда его потребитель перемещается из мира рационального и реального, где существует связь между реальным пространственно-временным существованием субъекта и его личным опытом и практикой, в деперсонифицированный мир симуляция, виртуальной реальности, который создается технологией и информацией, и в котором создается иллюзия, что человек может быть отправлен по интернету или факсу так же успешно, как и любое сообщение.

Впрочем, и многие жанры массовой литературы сегодня уже почти достигли полюса полной унификации, даже если они существуют во вполне традиционной печатной форме и подписаны фамилией автора. Это касается таких форм массовой литературы, как триллеры, детективы и т. д., которые поистине стали интернациональными. Хотя сам механизм международного распространения жанров и стилей далеко не нов и лежал, как известно, в основе тиражирования многих, литературных форм и ранее, но его масштабы в сфере масскульта сегодня действительно глобальны.

При этом архаичность самого деления на массовую и элитарную продукцию в глобализированном культурном пространстве становится особенно очевидной. Скажем, большая группа так называемых мейнстримовских романов, рассчитанных на весьма среднелобую аудиторию, строится сегодня на тиражированных принципах ''магического реализма'', что не способно, впрочем, изменить эстетической усредненности этих произведений. С другой стороны, произведение, написанное вроде бы в жанре детектива, может оказаться не только однодневкой в стиле Б. Акунина или даже П. Коэльо, но и постмодернистской стилизацией У. Эко. Все это наглядно демонстрирует легкость перехода от разнообразия к унификации и назад в действии культурной глобализации в сфере литературы. Определенные жанры, формы и приемы становятся международными гораздо быстрее, чем раньше, и завоевывают более широкие пространства. Здесь-то и обнаруживается зыбкость грани между унифицирующим и транскультурным началом.

 Отправлено: 15.05.06 15:50. Заголовок: Закарпатье образовательное пока не отреагировало

Из всех учебных курсов и профессий специальность «цифровое искусство» станет самой популярной и высокооплачиваемой в западном мире.

 Отправлено: 08.06.06 20:33. Заголовок: Re:

две тенденции, которые отличают современное искусство. Одна тенденция – к коммерциализации, другая – к политизации. Порой они пересекаются, но большей частью нет. То искусство, которое движется в сторону коммерциализации, идет в направлении дизайна.

 Отправлено: 29.06.06 20:15. Заголовок: Японцы изобрели супероружие

Japan Today

Японцы изобрели супероружие




В прошлом году нашу страну в очередной раз потрясло крупное политическое событие. Было объявлено о запуске нового мегапроекта – телеканала Russia Today с Маргаритой Симонян во главе. Телеканалу вменялось в обязанность формирование положительного образа России за рубежом. Близился 2006-й год, России предстояло председательствовать в G8, для чего требовалось предстать просвещенной европейской страной. На фоне антирусского пиара, на ниве которого успешно трудятся Украина с Грузией, это и впрямь было бы своевременно. Но отчего-то громкий запуск Russia Today потряс не мир, а лишь саму Россию. Возможно, причина была в том, что Маргарита Симонян и ее подопечные не нашли никаких новых художественных форм, а вместо этого предпочли обмести от пыли бабушкины ТАСС-овские украшения. Меж тем, мир не стоит на месте; впереди всех, как водится, японцы, причем не только в области компьютерных и прочих технологий.

Правительство Японии приняло решение использовать аниме для создания привлекательного образа своей страны. Высочайшая популярность аниме во всем мире дает правительству Японии основание думать, что поп-культура – неплохое дипломатическое оружие. Глава внешнеполитического ведомства Таро Асо дал наставления студентам Университета цифровых технологий в Токио: «Думайте прежде всего об образе, который приходит людям на ум, когда они слышат слово «Япония». Чем более привлекательным, ярким и согревающим душу будет образ, тем скорее наша страна станет понятной другим государствам. Иными словами, успех в этом деле упростит жизнь японским дипломатам».

В том, что японские студенты, мягко говоря, последуют совету, сомневаться не приходится. К творчеству японцы подходят так же, как и к высоким технологиям. Достаточно поглядеть на результаты любого фортепианного конкурса: короли – всегда японцы, и уже много лет подряд. Мода на механическое, в жанре заведенного автомата, исполнение Шопена уже проходит, но японцы все равно короли. Надо сыграть как Рихтер? Пожалуйста! Ах, теперь большой бум по поводу Плетнева? Нет проблем, сделаем, как Плетнев! И делают. «Мне иногда страшно, - говорит мой знакомый русский профессор, преподающий японцам фортепианное искусство в Нагойе. – Игра великолепная, но сердце не бьется». Великий народ, сумевший вторичное сделать первичным, а копию – эталоном, вполне способен перевернуть представление о своей стране, если его вообще надо переворачивать.

Возможно, Маргарита Симонян и будет смеяться, однако все это называется простым словом – эффективность. Или даже двумя простыми словами – абсолютная эффективность. Крайняя эффективность, если переходить на жаргон. Иоанн Предтеча всех современных политологов Сэмюэль Хантингтон в своей изрядно зацитированной работе «Конфликт цивилизаций» охарактеризовал Китай как иную цивилизацию, прикидывающуюся страной. В еще большей степени это, наверное, относится и к Японии. Хотя бы потому, что Япония лучше прикидывается, являясь страной с рыночной экономикой, без КПК и мавзолея Мао Цзе Дуна. Но то, что на Западе становится колоссальным событием, выдающимся творческим событием и вообще сопровождается бездной рефлексий, в Японии является просто работой. Такой же, как подметание улиц, приготовление суши или сборка ноутбуков.

Так что истерику по поводу несерьезности японского подхода к политическому пиару прошу прекратить. Тем более что он ничуть не японский, а вполне американский и даже, если угодно, европейский. Пиар был изобретен не японцами, а кинематограф придумали братья Люмьер. Потом Уолт Дисней стал королем мультипликации, а Микки-Маус – лицом Соединенных Штатов Америки. Но американцы вскоре сами все испортили. Мышиная мордочка сначала продемонстрировала звериный оскал капитализма, а затем принялась изрыгать баллистические ракеты и всевозможные бури в пустыне, повергая в шок и трепет весь остальной мир. С положительным образом США на мировой арене возникли определенные трудности. Европа, придумавшая толерантность с политкорректностью, умудрилась силами своих политических институций до предела проституировать эти понятия, и теперь негде ставить пробу на споксменах из ОБСЕ и ПАСЕ, хотя живопись Сальвадора Дали, может быть, и тянет на неплохое аниме. Вся проблема в том, что европейцы и американцы пытаются пиариться при помощи каких-то абстрактных «ценностей», пропаганда которых ежеминутно и неизбежно вступает в противоречие с действительностью. Японцы же устроили так, что их ценности повсеместно считаются глубочайшей архаикой и экзотикой, и разбираться в них никому недосуг. Подсовывая миру то Мисиму с харакири, то Мураками с романом «Норвежский лес», японцы помогают своей цивилизации прикидываться страной, народ которой вполне способен не только на харакири, но и на рефлексию не хуже любой европейской. Японцы действуют, постоянно играя с основополагающим принципом соцреализма: искусство у них то национальное по содержанию и общечеловеческое по форме, то общечеловеческое по содержанию и национальное по форме. Нате, ешьте.

Когда национальная идея формально сводится к сувениру, безделке, открытке, мультику, это очень удобно. Безделку можно купить, мультик посмотреть, сувенир привезти в подарок знакомым. Японское государство приняло сознательное и мудрое решение: страна должна ассоциироваться с мультиком, а не с Перл-Харбором и даже не Хиросимой и Нагасаки (потому что жалостливый пиар – тоже плохой пиар). Аниме понятно и приятно всем и каждому, к тому же это в меру экзотика, как и японская монархия, в отличие от британской, давно уже ставшей частью поп-культуры, причем весьма таблоидной. Поэтому с формированием положительного имиджа Японии за рубежом не будет ни малейших проблем. Надо всего-то навсего уметь отделять пиар от жизни, понимая, что одно не может быть кривым зеркальным отражением другого. Маргарита Симонян, хочется надеяться, тоже когда-нибудь это поймет.

26.05.2006
Людмила Сырникова

 Отправлено: 29.06.06 20:25. Заголовок: Re:

Лоренс Лессиг: «Каждый волен выбирать»

Современная альтернатива копирайту



Лоренс Лессиг – один из самых влиятельных американских специалистов по законодательству Цифровой эпохи, чей авторитет признан далеко за пределами США. Эпоха перемен поистине глобальна, и любой сквозняк в сфере авторских, смежных и патентных прав на Потомаке вызывает пандемию во всем мире. Ее клинические проявления – синдром повышенной законотворческой активности, создание антипиратских органов, проведение инспекций по предприятиям и рейдов по торговым точкам.

В российской внешнеполитической партии интеллектуальная собственность выглядит пока что гамбитной пешкой. Ею можно смело пожертвовать, чтобы пустили в ВТО или вернули Статус наибольшего благоприятствования в торговле с Америкой. К тому же население, как свидетельствуют опросы, проявляет сознательность и относится к нарушителям копирайта негативно. (Следует, правда, отметить, что далеко не все опрошенные знакомы с компьютером.)

Совсем иначе выглядит укрепление интеллектуальной собственности для американцев, испытавших в последние тридцать лет бурный натиск правообладателей. Книги Лессига: «Код и другие законы Киберпространства», «Будущее идей» и «Свободная культура» – сравнимы по своему влиянию с работами Тоффлера. Но это книги другой эпохи, хоть и разделяет их всего два десятилетия. Очарование сетевой открытостью уступило место тревожным прогнозам, связанным с наступающей диктатурой копирайта.

Упорствующие во всесилии рыночных механизмов уже выглядят в Западной университетской среде пещерными монстрами. Редкость их появления на людях объяснил еще в XVII веке А. Кирхер: к нам они попадают только заблудившись. Эти монстры заблудились во времени. А отстать на десятилетие при нынешних темпах жизни – значит отстать навсегда.

Лессиг – чуткий аналитик и тонкий теоретик. Но не только. Это человек действия, который отстаивал право на свободный доступ к информации в Верховном Суде и Конгрессе США, выступал в публичных диспутах, а главное, сумел выстроить всемирное движение, несущее альтернативу интеллектуальной собственности в «экстремальном ее выражении».

По его мнению, право авторов и изобретателей контролировать результат должно быть «ограниченным, но эффективным». Следует восстановить нарушенное равновесие между интересами автора и общества, избегая крайностей. Между полной анархией и тотальным контролем необходимо заложить «слой разумного авторского права». Баланс, компромисс, и взвешенность — таковы три кита, на которых Лессиг основал в 2001 году Творческие Общины (Creative Commons, CC).

Лоренс Лессиг любезно согласился дать интервью фонду «Прагматика культуры», которое мы публикуем ниже:

- Уважаемый господин Лессиг! Ваше кредо – защита Общественного достояния. Первоначально проблема обсуждалась в академическом сообществе и в кампусах. Насколько широко дискутируется она сейчас?

- Общественное достояние – это непременное условие нашего развития и нашей демократии. О том, что оно находится под угрозой, стало ясно уже в конце прошлого тысячелетия. Да, впервые об этом заговорили в университетской среде, где ограничение доступа к знаниям почувствовали особенно остро. Теперь этим озабочены все – от школьников до бизнес-сообщества. И, что особенно важно, разрастающийся копирайт вызывает сопротивление тех, чьи права он должен защищать. Свежий пример – создание Канадской Коалиции Создателей Музыки, которая создает альтернативу монополистам звукозаписи. Она объединила признанных авторов и исполнителей, в том числе обладателей Грэмми.

- Какова, на Ваш взгляд, главная угроза Общественному достоянию сегодня?

- Их несколько. Это и постоянное продление срока действия традиционного копирайта, и предоставление особых прав вещателям в эфире и в широкополосном диапазоне Сети, и наступление на пиринговые и локальные сети, и введение Цифрового Управления Правами (DRM) как законодательного требования или технического стандарта.

- Похоже, сообщество программистов, работающих на открытых исходниках, расколото в вопросе о DRM…

- Я не думаю, что сообщество свободного ПО расколото. Если несколько человек высказали свои взгляды на общем обсуждении, это не означает раскола. Я сторонник того, чтобы DRM было как можно меньше. И я знаю, что большинство в сообществе программистов, работающих под Генеральной Публичной Лицензией, придерживаются тех же взглядов.

- Многочисленные приверженцы свободного доступа предпочитают операционную систему GNU/Linux из соображений солидарности. Какова позиция организаций, которые Вы патронируете?

- Практически все они считают, что свободный контент должен развиваться на основе свободного ПО, и работают на основе открытых исходников. Сам я с огромным уважением отношусь к Ричарду Столлмену и движению, которое он возглавляет. Генеральная Публичная Лицензия позволила достичь впечатляющих успехов свободному ПО. Вместе с тем, она разработана специально для ПО и неприложима к другим сферам творческой деятельности. Мы восполняем этот пробел.

- Главное Ваше детище – Творческие Общины. Считают, что их лицензии (СС) размывают основу современного копирайта. Так ли это?

- Если Билл Гейтс жертвует миллион долларов голодным африканским детям, это не означает, что он подрывает капитализм. Также и наши лицензии – это необходимое дополнение для тех, кто стремится к более свободному общению.

- И копирайт, и лицензии СС предполагают бесспорное право автора на его работу. Однако в современных диспутах (о музыке, например) это допущение часто опровергается. Не будет ли условие «Производные работы не допускаются» ограничивать творческий процесс? Насколько популярно это требование на практике?

- У меня нет точной статистики, сколько участников СС пользуются этим условием, но знаю, что их число не достигает и трети. Однако если это условие кому-то нужно, значит, оно должно существовать. Я думаю, что у автора должно быть право распоряжаться плодами своей интеллектуальной деятельности так, как он сочтет нужным. СС предлагают такой богатый выбор лицензий, что каждый, я думаю, найдет подходящий ему вариант. В том числе и передачу произведения в общественное достояние.

- Один из Ваших критиков, Дж. Дворак из PCMag, обвинил СС в узурпации Общественного достояния. Его доводы отдают неким лицемерием, однако вопрос остается: Нужен ли юридический инструмент, чтобы посвятить работу в общественное достояние?

- Мы ни в коем случае не «монополизируем» доступ к общественному достоянию. Мы действительно предлагаем инструмент, который позволит автору зарегистрировать свое произведение как Общественное достояние. Это можно сделать и другими способами – каждый волен выбирать. Дворак, кстати, изменил свою позицию, когда познакомился с деятельностью CC более внимательно.

- Возможность свободного копирования имеет и оборотную сторону. Не вызовет ли она очередного «шквала» повторяемых, а то и просто мусорных публикаций? Могут ли СС в этом случае выступить своего рода координатором или «навигатором», который помог бы определить ориентиры для творческих сообществ?

- Конечно, объем контента в Сети возрастет. Однако опыт показывает, что люди сами находят то, что им нужно. Мы не ставим задачи регулировать информационные потоки или кого-то куда-то направлять. Уже существуют алгоритмы и технологии, которые позволяют предложить пользователю Сети то, что заинтересует именно его: рекомендационные системы, системы коллаборативной фильтрации в частности. Мы понимаем важность этих задач, но ставим перед собою другие. Вместе с тем, выбор лицензий СС сам по себе уже отмечает сообщества, ориентированные на творчество. Возьмите в пример Википедию, которая стала самым масштабным контент-проектом в Интернете. Она существует под нашей лицензией.

- С вашего разрешения, мы помещаем карту с Вашего блога (см. иллюстрацию к статье), которая отражает распространение лицензий СС. Практически все развитые страны или присоединились или рассматривают присоединение к проекту (на карте они отмечены зеленым или желтым). Развиваются ли Творческие общины «снизу», как общественный проект?

- Да, СС остается обычной общественной некоммерческой организацией, хотя ее лицензии приняты или принимаются уже в 70 странах. Нас поддерживают фонды, которым небезразличны наши цели и ценности, мы находим понимание и в государственных структурах.

- В каких странах Вы чувствуете поддержку государства?

- Во многих странах весьма влиятельные государственные деятели понимают, что мы решаем важную задачу – обогащаем культурную жизнь людей, даем им возможность содержательного общения. Поэтому они оказывают содействие продвижению идей и лицензий СС. В первую очередь, я назвал бы Бразилию, где мы работаем в самом тесном контакте с министерством культуры. Кстати, в июне этого года там состоится очередной саммит организаций, которые добиваются облегчения доступа к информации. В последнее время интерес к нашей деятельности возрастает и в других странах Латинской Америки – Чили, например. Совершенно неожиданным был для меня успех СС в Китае. Власти Кореи, Гонконга также благожелательно смотрят на распространение наших лицензий.

- Все постсоветское пространство на Вашей карте «все еще красное». Ваш намек понятен, но могу Вас уверить, что наступление копирайта ассоциируется в России с либеральными ценностями, требованиями ВТО и американским влиянием. Можете ли Вы этому возразить?

- Я не поклонник пиратства и думаю, что позицию и интересы автора надо уважать. Но столь строгие правила, которые законодательно установлены в большинстве стран, необходимо менять. Или предлагать альтернативу, которая смягчит эти условия для тех, кто сам готов предоставлять другие условия доступа к своим произведениям. В этом и состоит суть наших лицензий

- Каким образом достигается соответствие лицензий СС с национальным законодательством о копирайте?

- Мы не можем менять принципы и содержание лицензий каждый раз. Они достаточно гибки, и позволяют согласовать их с требованиями законодательства в каждой стране. А законодательств о копирайте столько, сколько государств. Где-то они либеральнее, где-то ужесточены до предела. Организация, которая берет на себя инициативу в своей стране, как правило, прежде всего заботится об адаптации лицензий СС. Задача эта не так сложна, как может показаться. Ведь в основе лежит ясно выраженная воля автора. И никто не может запретить ему приоткрыть доступ к своим произведениям шире, чем предполагает стандартный копирайт.

- Каков механизм принятия лицензий CC?

- Никакого отработанного механизма нет. Обычно все начинается с солидной организации, которая принимает на себя инициативу: информирует о наших программах, разъясняет суть лицензий, помогает формированию творческих сообществ.

- Надо полагать, Вы находите опору в университетах?

- Разумеется! В Китае, например, решающую роль в становление СС сыграли именно они.

- Будем надеяться, что Ваше первое в Рунете интервью послужит тому, чтобы на лицензии СС обратили должное внимание и России. Они наверняка будут востребованы после того, как правила размещения контента в Сети были ужесточены, а онлайновые библиотеки оказались под запретом. Благодарим Вас за интервью!

- Спасибо! Я тоже хотел бы надеяться, что проект СС окажется полезным для вашей страны.

19.05.2006
Виктор Ильин

 Отправлено: 14.07.06 20:47. Заголовок: Re:

Интернет как СМИ
В 2008 году объем рекламы в интернет-изданиях догонит аналогичный показатель в традиционных СМИ
13 июля 2006, 19:37
Фото: Эвелина Гигуль/ВЗГЛЯД
Текст: Василий Печко




Роль интернет-СМИ будет расти все больше. К ним будут перетекать рекламные деньги от традиционных СМИ. При этом интернет-издания будут взаимодействовать и сливаться с телевизионными, радио- и «бумажными» СМИ. Такой вывод следует по итогам круглого стола «Интернет против традиционных СМИ», проведенного сегодня в РИА «Новости» с участием Российской ассоциации по связям с общественностью и деловой газеты «Взгляд».

Постоянных интернет-пользователей в России меньше четверти, тогда как в Западной Европе, США, Австралии в Сети постоянно бывают почти все жители. У нас ситуация будет приближаться к западной, то есть и интернет-СМИ, и соответствующий рынок ждет большой рост.


«Люди редко знают имена соседей по лестничной клетке, но знакомятся и узнают много нового из форумов и блогов» Интернет-аудитория в России своеобразна. Средний читатель интернет-СМИ молод, хорошо образован (больше половины пользователей обладают высшим образованием), живет в крупном городе. По данным опросов, не более трех из ста граждан в возрасте за 55-60 лет посещали хотя бы однажды Интернет за последние полгода. Зато молодежь – от школьников до начинающих менеджеров – проводит время в Сети регулярно.

Сам по себе Интернет лишь средство коммуникации, а не СМИ. Но его существование многое изменило, каждый сайт или блог фактически являются средством распространения информации. В России 37% руководителей и менеджеров среднего звена ведут интернет-блоги, в них ежедневно публикуется 1,5 млн. сообщений. Люди редко знают имена соседей по лестничной клетке, но знакомятся и узнают много нового из форумов и блогов. Кстати, легкость, с которой можно учредить СМИ, не говоря уже об открытии аккаунта в блоге, порождает снижение качества материалов. Журналисты федеральных газет черпают отсюда материалы для публикаций, и иногда это приводит к курьезам – слишком много некорректной информации. Так, недавно в федеральных СМИ на полном серьезе прошла «утка» о смерти сына губернатора Матвиенко, запущенная в одном из блогов.

Редактор телеканала Russia Today Алексей Николов отмечает, что бурно растущее количество новых СМИ в Интернете, к сожалению, не всегда сопровождается качеством. Уровень журналистики падает, а из вновь зарегистрированных интернет-СМИ через год «живы» не больше трети.





Главный редактор деловой газеты «Взгляд» Алексей Гореславский подчеркнул, что сетевые источники превращаются в интернет-СМИ только после получения лицензии, и тогда на них распространяются те же законы, что регулируют деятельность обычных газет и телевидения. Распространение информации без лицензии, например, в блоге, никак не регламентируется, к публикациям таких «домашних СМИ» нужно относиться с осторожностью.

По словам директора Всероссийского центра изучения общественного мнения Валерия Федорова, уровень доверия к сетевой информации порой больше, чем к официальным источникам, например, органам госвласти, а также бумажным газетам и ТВ. Ниша интернет-СМИ уникальна и специфична, ее высоко оценивают издатели традиционных СМИ, неслучайно большинство газет и журналов имеют сайты с интернет-версиями.

Исполнительный директор Института развития прессы Ольга Карабанова подчеркивает, что противопоставлять Интернет традиционным СМИ некорректно, так как они взаимодополняют друг друга. Однако между ними идет экономическая конкуренция: бумажные газеты получают около 70% доходов от рекламы, но сейчас эти поступления замедляются, так как бурными темпами растет рекламная выручка интернет-изданий. Вопрос в естественных ограничениях, которые в Интернете не преодолеть. Например, продажи услуг в Сети эффективны, а продажи недвижимости невозможны. Впрочем, возможна реклама риелторских услуг.



Президент Российской ассоциации по связям с общественностью (РАСО) Владимир Мединский также указал на специфику интернет-СМИ. Граждане США делают до 30% покупок, ознакомившись с отзывами о товарах в блогах. Компании отреагировали – начали распространять информацию о себе в блогах с помощью агентов, которые хвалят товары под видом частных потребителей. Интернет проник в повседневную жизнь очень глубоко. Это же касается россиян. Для информации в Интернете нет преград. Здесь простор не только для рекламщиков и коммерсантов, но и, к примеру, для политтехнологов. К тому же российское законодательство пока почти не регулирует отношения в Сети.
Будущее интернет-СМИ в России одновременно радужно и непредсказуемо. Никто не знает точно, какую роль информация в Сети будет играть через несколько лет. Но по некоторым данным уже в 2008 году объем рекламы в интернет-изданиях догонит аналогичный показатель в традиционных СМИ.