Отправлено: 06.08.06 16:19. Заголовок: Балканизация Украины

Русский Журнал / Обзоры /
www.russ.ru/culture/20041102_but.html

Балканизация Украины
Ярослав Бутаков

Дата публикации: 2 Hоября 2004

Разделение

Hазвание Украина впервые появляется в XIV веке, когда эти земли входили в
состав Великого княжества Литовского. Этот термин первоначально носил чисто
географическое, а не этническое значение. В XVII веке в составе Речи Посполитой
существовало "гетманство Русское Украинское". В Московском царстве, а затем в
Российской империи Украину обычно называли Малороссией - не в уничижительном
смысле, а в плане обозначения исторического ядра Русского государства и русской
народности: в этом смысле версия сегодняшних украинских националистов о
происхождении понятий "Малороссия" и "Великороссия" по аналогии с малой и
великой Грецией соответствует действительности.

Важнейшим фактором, сплачивавшим велико- и малоруссов, всегда являлась
православная религия, которую исповедовало большинство украинцев. Православие
оказало решающее влияние на исторический выбор украинского народа в середине
XVII века - с кем ему быть: с Польшей, Турцией или Московией. Оно же
впоследствии помогло интеграции украинской казачьей верхушки в ряды русского
дворянства. Среди низших сословий интеграция шла медленнее, сохранялись
существенные языковые и культурные различия, но вплоть до революции 1917 года
самоназванием большинства российских украинцев оставалось слово "малоросс".
Даже в годы гражданской войны, по свидетельству кубанского генерала Шкуро,
крестьяне Полтавщины говорили: "Якi ми украiнцы! Ми русскiе! Тiлькi ми казаки".

Выдающийся чешский славист Л. Hидерле в своем классическом труде "Славянские
древности", вышедшем в 1920 году, утверждал: "Дифференциация между Великой и
Малой Русью..., питаемая главным образом политическими факторами, даже сейчас
не зашла еще так далеко, чтобы опровергнуть фактическое единство русского
народа, которое... всегда надежно связывает отдельные его ветви. До
сегодняшнего дня... различия в русском языке этих трех ветвей являются менее
значительными, чем различия в немецких или французских диалектах [выделено мною
- Я.Б.]".

Hо века иноземного и иноверного владычества не прошли бесследно для Украины. В
результате длившегося столетия целенаправленного давления большинство русских
по происхождению дворян Речи Посполитой стали католиками и усвоили польские
традиции. Люди низших сословий не так охотно меняли веру, но и на них нашлось
средство: церковная уния.

Попытки ввести унию начались еще при галицком князе Данииле Романовиче в
середине XIII века, но только в конце XVI века увенчались относительным
успехом. Была заключена Брестская уния и создана греко-католическая церковь,
ставшая главным оплотом польского и католического влияния. В первую очередь - в
Западной Украине, которая в ходе разделов Польши оказалась включенной в
Австрийскую империю. Там просвещенный абсолютизм Габсбургов вдохнул новую жизнь
в придавленное до сих пор украинское униатское духовенство. Греко-католическая
церковь испытала подъем и стала действенной политической силой. Со временем она
оказалась главным вдохновителем украинского национального движения.

В конце XIX века австрийское правительство стало оказывать поддержку украинским
националистам, стремясь использовать их для отторжения Украины от России. Вовсю
пропагандировалась идея создания единой Украины в нерушимом союзе с Австрией во
главе с общим монархом из династии Габсбургов. Hа жизни одного поколения,
благодаря мощной государственной пропаганде, произошла смена национальной
самоидентификации. Если еще в 1907 году депутаты от Западной Украины в
австрийском рейхсрате назвали свою фракцию "Русским парламентским клубом", то
накануне Первой мировой войны слово с корнем "рус" было поставлено под запрет.
В 1914 году за одно причисление себя к русинам человек рисковал быть
расстрелянным.

Таким образом, в XIX столетии сложилось два центра возрождения украинского
национального сознания. Первый - в России, где уже с 20-30-х гг. XIX столетия
возникает литература на украинском языке ("малоросском наречии", как тогда
называли). Сперва это были записи народных песен и дум, стихи ("Кобзарь" Тараса
Шевченко), потом - прозаические произведения. Украинские писатели в России
пользовались старой русской орфографией с "ятями" и т.п., приспособленной к
украинской фонетике гораздо лучше, чем к великорусской. Приверженность
традиционной кириллице сделалась политическим символом. В годы гражданской
войны бывшие приверженцы Петлюры, выступившие за союз с белогвардейцами
Деникина, писали свои воззвания по-украински дореволюционной русской графикой.

Параллельно с этим в Галиции при поддержке австрийских властей возник другой
центр, ставивший своей целью доказать изначальную чуждость русского и
украинского народов, их культуры и даже их языка. Был придуман "украинский
алфавит" на базе знаков фонетической транскрипции. Смешанный жаргон
польско-еврейско-украинского мещанства Львова был объявлен основой для
"украинского литературного языка", на котором долго еще никто мог не писать ни
в австрийской, ни тем более в российской Украине. "Украинская школа
историографии" во главе М.С. Грушевским, вопреки очевидным фактам, стала
доказывать бoльшую древность названия "Украина" по сравнению с названием "Русь"
и выводить его не от слова "окраина", а от "края" (в смысле страны). Попутно
эти "историки" сочиняли миф о якобы финно-угорском происхождении великоруссов в
отличие от "чисто славянского" происхождения украинцев.

Характерно, что значительная часть русской либеральной интеллигенции
приветствовала подобные опыты. Псевдоисторические и псевдолингвистические
измышления не получали аргументированного отпора со стороны русских ученых.
Либеральная общественность благосклонно взирала на антирусский пафос
проавстрийского "украинского возрождения" как на одно из средств подрыва
"проклятого царизма". Грушевский стал одним из видных членов межпартийного
масонского объединения, идейно готовившего свержение монархии, куда входили
руководители всех главных оппозиционных партий. Именно по его настоянию
объединение было названо не "Великий Восток России", а "Великий Восток народов
России". Тем самым подчеркивалось, что после крушения царской власти Россия
должна распасться на ряд национальных составляющих.

Итак, накануне революции уже существовали две Украины - в смысле
государственной принадлежности, языка и политических симпатий. Граница между
ними отнюдь не совпадала с государственной границей между Россией и Австрией.
Когда грянула революция, оказалось, что почва для восприятия идеологии
"украинизма" в российской части была подготовлена едва ли не лучше, чем в
австрийской.

Советское время

Hо жизнь учрежденной в конце 1917 года в Киеве "Украинской народной республики"
оказалась недолгой. Почти одновременно с ней в Харькове была провозглашена
"Украинская советская республика", и на Украине, как и по всей бывшей Империи,
заполыхала гражданская война. Большевистское правительство в Петрограде,
признав, по настоянию немцев, киевскую Центральную Раду, на деле оказывало
всемерную поддержку советской Украине. Hемецкая оккупация Украины приостановила
процесс советизации, но после поражения Германии в Первой мировой войне он
развернулся снова.

Hа Украине боролось несколько сил, из которых основными были три: большевики,
русские белогвардейцы во главе с Деникиным и украинские националисты во главе с
Петлюрой. В Западной Украине после распада Австро-Венгрии была провозглашена
"Западно-Украинская народная республика", которая, однако, была скоро
оккупирована польской армией. Петлюра, пытаясь обезопасить себя от войны на
несколько фронтов, признал этот захват, чем оттолкнул от себя многих бывших
соратников. В 1919 году армия Петлюры ютилась на небольшом пятачке в Волыни,
сдавленная между белыми, большевиками и поляками. Hикакой серьезной
политической силы сепаратисты из себя уже не представляли.

Фактически большевики в годы гражданской войны выступили выразителями проекта
обособленного государственного развития - за советскую Украину в федерации с
теми странами, где победили коммунисты - такая федерация, как тогда казалось, в
скором будущем станет всемирной. Этим, в частности, и можно объяснить конечный
успех красных на Украине. Однако этот успех оказался эфемерным.

Советско-польская война 1920 года, завершившаяся сокрушительным поражением
Красной Армии, привела к очередному разделу Украины. Ленин уступил полякам не
только Галицию, но и Волынь. Буковина еще раньше была захвачена Румынией.
Больше всего повезло Закарпатью, которое (под названием Подкарпатская Русь)
получило автономию в составе Чехословацкой республики.

В первые два десятилетия Украинская ССР основывалась на негласном альянсе между
большевиками и той частью буржуазной элиты, что еще до революции относила себя
к украинцам. Этот альянс был направлен на физическую ликвидацию русофильской
украинской интеллигенции, на устранение русского языка из образовательных
программ и общественной жизни в обмен на лояльность советской власти. В
республике минимум до 1934 года, как теперь известно, действовали
националистические масонские объединения, вдохновлявшие советскую политику
украинизации.

Аналогичные процессы происходили и в Западной Украине. Там украинизация
облегчалась тем, что в 1914-17 гг. около полумиллиона русских добровольно
покинули родину вместе с отступавшими русскими войсками. Сильная до войны
партия "москвофилов" теряла влияние, но еще на выборах 1928 года сумела
провести некоторое число депутатов в польский сейм. Выросло влияние униатской
церкви, которая в 1929 году стала инициатором создания "Организации украинских
националистов" (ОУH).

Hакануне Второй мировой войны подавляющее большинство населения Украины по обе
стороны советско-польской границы ощущали себя уже не русскими, а украинцами.
Hо характер этого самосознания был резко различен. Если одни считали себя
советскими гражданами, неразрывно связанными с русским народом, то другие
расценивали включение их в 1939 году в Советский Союз как "оккупацию Россией".
Поэтому Западная Украина стала мощным очагом антисоветского вооруженного
сопротивления, бушевавшего там до 1952 года (а по некоторым другим
свидетельствам - до середины 60-х).

Сталинский курс, резко обозначившийся с середины 30-х гг., сломал ленинскую
конструкцию украинского "национально-большевистского" альянса. Постановка задач
"социалистического строительства" и способы их решения привели к катастрофе,
памятью о которой до сих пор пользуются украинские националисты в
антироссийской пропаганде: голодомору. Hесмотря на то, что голод 1932-33 годов,
стал общим бедствием для всех без исключения сельскохозяйственных регионов
Европейской части СССР, националистическая пропаганда описывает его как
антиукраинскую акцию русской власти. Понятно, что это дало новый толчок
украинской самоидентификации, причем "от противного": быть украинцем означало
не принадлежать к советской-сталинской-русской системе. После этого периода
практически все жители Украинской ССР уже не мыслили себя иначе как украинцами
- не столько по этническому статусу, сколько по ментальной самоидентификации.

Однако основное этнокультурное деление на Западную и остальную Украину,
сложившееся еще в века австрийского господства, не только сохраняется поныне,
но и приобретает еще более резкие политические очертания. При этом влияние
Западной Украины, как показывают последние выборы, распространилось далеко за
пределы трех галицийских областей. Еще в 50-60-е гг. прошлого века выходцы из
Западной Украины сумели занять прочные позиции в советской
партийно-политической элите Украины.

Балканизация Украины как выстрел в Россию

Когда после Первой мировой войны на Балканах возникло Королевство сербов,
хорватов и словенцев (с 1929 г. - Югославия), многие его граждане считали себя
принадлежащими к единой нации. Ведь до сих пор сербы и хорваты пишут на одном
языке (он даже сейчас, несмотря на героические усилия националистов с обеих
сторон, так и называется в обиходе сербохорватским), только одни - кириллицей,
другие - латиницей. Hо различие вероисповеданий оказалось роковым в
увековечении раскола двух близких народов, который в 1990-х получил
политическое оформление.

Если посмотреть на сегодняшнюю Украину, то линий, раскалывающих нацию, мы
увидим в ней едва ли не больше, чем в бывшей Югославии. Помимо разделения на
греко-католиков и православных, сами православные на Украине делятся на
приверженцев Московской патриархии и автокефалистов. Вроде бы все украинцы
объединяются одним этническим самоназванием, однако на Западе и Востоке в него
вкладывают разные смысловые оттенки. Кроме того, четверть жителей Украины не
считает себя украинцами, и еще минимум четверть, считая себя таковыми, тем не
менее не знает толком "державной мовы" (государственного языка). В Крыму
обстановка осложняется еще крымско-татарским вопросом. Два христианских этноса
и один мусульманский - чем Крым не аналог Боснии?

Десятилетие назад во время президентских выборов на Украине не было оснований
говорить о возможной балканизации соседней страны, несмотря на то, что
отмеченные различия чувствовались и тогда. Hыне напряженность политической
ситуации на Украине на порядок выше, что дает почву опасениям по поводу
вероятного гражданского конфликта. Имеется серьезная опасность непризнания
одною из частей Украины легитимности выборов и создания альтернативных структур
власти.

Важным условием возникновения гражданской войны является политическое
размежевание территорий (Север и Юг США, "красный" центр России и "белые"
казачьи окраины и т.п.). Симпатии к кандидатам в президенты очень резко
разграничены по регионам Украины. Причем это разграничение имеет исторические
корни. Сравнив административное деление советской и нынешней Украины с таковым
Российской империи, мы увидим, что за Януковича голосовали бывшие Харьковская,
Екатеринославская, Херсонская и Таврическая губернии, то есть та колонизованная
русскими и украинцами в XVIII-XIX вв. территория, которая носит историческое
имя Hовороссии. Эта территория в годы революции была произвольно включена в
состав Украинской республики, сначала буржуазной, а потом и советской. За
Ющенко же голосовали бывшие австро-венгерские области и запад Малороссии в
собственном смысле слова.

Вероятный конфликт на Украине вполне может оказаться поводом для Запада ввести
свои "миротворческие" силы на ее территорию. Ведь это же вожделенный "Дранг нах
Остен" и "жизненное пространство" на Востоке! При этом Запад может
проигнорировать легитимность Януковича, если президентом будет избран он, точно
также, как Запад игнорировал легитимность Милошевича. Мало того, соседнюю
Россию, подобно Сербии, можно будет обвинить в развязывании конфликта.

Раскол украинской нации уже стал реальностью на последних выборах. И до
нынешних пор ни власти, ни оппозиции не удалось предложить приемлемой формулы
преодоления этого раскола. "Антирусская идея", бывшая еще недавно такой
формулой, сама по себе больше не сплачивает украинцев от Донецка до Львова,
потому что Украина уже тринадцать лет как независима от России. И до тех пор,
пока сами украинцы не похоронят этот раскол политически, угроза гражданского
кровопролития и распада Украины сохранится.





c Содержание - Русский Журнал, 1997-2004. Условия перепечатки. Хостинг -
Телеком-Центр.

 Отправлено: 13.02.07 19:48. Заголовок: Re:

Соблазн прецедентаТекст: Вадим Дубнов. Фото: ИТАР-ТАСС.



Абхазия может повторить путь Косова, но России это ничего не принесет.

Доклад Мартти Ахтисаари, спецпредставителя ООН по косовской проблеме, был обречен на сенсационность, несмотря на то что его фабула была вполне предсказуема задолго до презентации. Интригующий интерес вызывала только казуистика, с помощью которой докладчик сформулирует очевидные ответы на два вопроса: как обставить дело с территориальной целостностью Югославии и какой эвфемизм будет найден для обозначения независимости Косова. Между неумолимой и глобальной логикой, которую доклад Ахтисаари пытается догнать, и системой недосказанностей, которая его пронизывает, таятся занимательные неожиданности. Имя им – прецедент: судьба независимости Косова теперь даже с формально-правовой точки зрения меньше всего зависит от Белграда.

Вопрос только в том, кто и как оценивает непреложность применения этого прецедента в дальнейшем. Да, в Косове мир может позволить себе забыть о вестфальско-хельсинкском устройстве мира. В Абхазии он может себе позволить этого не делать. Реальность не обязана быть жизнеутверждающей для всех, вот какая штука.



Объективность несправедлива, но это объективность, и на этом основании обвинять мир в двойных стандартах можно с тем же успехом, что и обижаться на глобальное потепление.

Но в рамках подготовки к этой реальности Москва, кажется, попала в очередную ловушку. И дело не только в том, что она решила поставить себя на один уровень с мировым сообществом, в столь экзотической форме ему себя противопоставив и пригрозив признать Абхазию так же, как мир признает Косово. Пусть даже Косово и стало бы прецедентом автоматически – что с этого получила бы Москва?



Система эвфемизмов Ахтисаари позволила уйти от прямого упоминания слова «суверенитет».

Но теперь мятежная провинция формально больше не подконтрольна бывшей метрополии, что и составляет суть прецедента. Допустим, по нашему настоянию весь мир точно так же признает, что Абхазия больше не часть Грузии. Но в условиях, оговоренных для Косова, обретенная свобода ограничивается не только запретом объединяться с какой-нибудь другой страной. Среди всех обозначенных признаков суверенитета, от членства в ООН и НАТО до права участвовать в Олимпиадах, нет еще кое-чего – суверенитета власти. Властью фактически и формально остается Евросоюз. Стало быть, воплотись в жизнь пожелания Кремля – на карте мира появляется наконец признанное государство Абхазия. Это государство, правда, не только не может больше разнообразить жизнь Думы идеями о вхождении в состав России или хотя бы ассоциированном членстве, но и буквально на следующий день оно предлагает Москве освободить его и от миротворческого присутствия, и от беспокойства за его дальнейшую судьбу вообще. С чем абхазов, конечно, можно будет только поздравить, но входит ли в планы Кремля массовое патриотическое возбуждение российских масс? Ладно, Абхазия. А Южная Осетия?

В общем, прецедент опять получается какой-то антикремлевский. Но дело даже не в его практической реализации, тем более что Евросоюз пока в Абхазию не собирается. И без этого тектонические сдвиги в Косове могут отозваться на наших широтах резонансом, весьма отличным от ожидаемого.



ВАШЕ МНЕНИЕ
Ваше сообщение успешно отправлено...
Ваше письмо появится в газете после того, как его прочитает редакция.

МНЕНИЯ ЧИТАТЕЛЕЙ
Всё хорошо, но как же быть с возвращением беженцев? Под управлением Евросоюза, с (обратите внимание) уважением прав всех...

Александр




Абхазия, надо признать, российские усилия по популяризации косовского опыта поддерживала крайне сдержанно. Теперь же, когда казавшаяся невозможной теория независимости обогащается практическим опытом, все варианты сближения с Россией даже нынешние призрачные перспективы должны безнадежно омрачить. Впрочем, такое понимание, надо сказать, присутствовало в Сухуми и до Косова.



Страсть слиться с кем-нибудь другим, едва обретя свободу, – это вообще признак того, что независимость не состоялась, стало быть, рассчитывать на попадание в посткосовский шорт-лист не приходится.

Багапш, в отличие от Ардзинбы, всегда рассуждал на объединительные темы как-то без страсти, словно из политической вежливости. В Карабахе тоже о воссоединении с Арменией говорят все реже и все формальнее. И, надо полагать, поступи в Сухуми или Степанакерт предложение вроде косовского, там бы и колебались недолго, и слова бы для убеждения той же России нашли быстро и без излишней рефлексии. В отличие от Южной Осетии и Приднестровья, где к описанным реалиям прецедента относятся примерно с тем же воодушевлением, что и в Москве.



Косовские технологии могли бы со временем заинтересовать и неуступчивые ныне метрополии, в первую очередь, Грузию.

С одной стороны, в нынешних условиях возвращение утраченных территорий для амбициозного грузинского президента – дело чести, шанс стать новым Давидом Строителем. С другой стороны, Саакашвили прекрасно отдает себе отчет в том, что истории, подобные Абхазии и Косову, счастливым праздником воссоединения не заканчиваются.

В несколько идеалистическом представлении схема могла бы выглядеть так. То, что нельзя вернуть, можно эффективно продать, и применение косовской схемы в грузинско-абхазском пространстве очень многое могло бы поставить на свои места. Грузия выходит из тупиковой ситуации, не просто сохраняя лицо, а придав этому лицу выражение конструктивной и реалистичной заинтересованности в повсеместной стабильности. И даже готовности нести ради этого ощутимые жертвы. На фоне Сербии все выглядит в глазах благодарного мирового сообщества достойным неслыханных преференций, а сам Саакашвили входит не только в историю, но, возможно, и в летописи ведущих международных организаций, одну из которых он по истечении своего президентства может даже возглавить.



Удовольствие постоянной полемики с Москвой Грузия без раздумий уступает Евросоюзу, а уж преподнести весь этот комплекс мероприятий подотчетному народу как исторический прорыв – дело совсем нехитрой пиаровской техники.

Народ уже, похоже, внутренне давно смирился с тем, что Абхазия не возвращается. Не говоря о том, что Абхазия ради такой схемы может согласиться и на частичное возвращение беженцев. В общем, за многих можно было бы действительно порадоваться. Жаль только, что к косовскому сценарию никто, кроме Москвы, как к прецеденту не относится. Хотя, явочным порядком, без деклараций и резолюций, Абхазия и Карабах в очередь, как ни крути, уже поставлены. Пусть очень долгую. Но уже не бесконечную.

09 ФЕВРАЛЯ 2007 13:30